В нынешней программе  «8 ½ фильмов», кажется, сошлись все существующие в кино жанры. И все поколения режиссёров, которые эти жанры представляют. И режиссёры, которые сами по себе – жанр. Скажем, Анджей Вайда, снявший фильм-бенефис выдающейся актрисы  Кристины Янды, которая смело, прямо в камеру рассказывает о том, как невыносимо чувство утраты самого близкого человека. Не воображаемого, а реального – оператора Эдварда Клосиньского, с которым Вайда проработал почти десятилетие. Все на продажу? Нет, в руках у мастера с полувековым опытом такой откровенный эксперимент с тем, что, казалось бы, должно быть упрятано подальше от взора любопытствующих, стал ярким философским эссе о смерти. Беспощадным и мудрым. И, почему-то легким, наполненным солнечным светом молодости. В картине есть вызов угрюмому девизу «memento mori». Ларс фон Триер, если судить по книге его интервью, не знаком с творчеством Вайды, хотя вполне мог бы его заочным учеником. Его «Антихрист» , как раз наоборот, интонационно  - полная противоположность вайдовской грустной новелле. Хотя тематически фильмы близки. Фон Триер выплескивает на нас последствия своей затянувшейся депрессии с горячностью испугавшегося смерти ребенка. И делает это с невероятной визуальной экспрессией, словно начисто позабыв о том, что еще вчера проповедовал культ сырого изображения, обратив  в веру «Догмы» полмира. А вот совсем молодой, еще никому не известный голландский режиссер Тильс Глогер, в свою очередь, наверняка знает наизусть все визуальные ходы фон Триера и уж точно – не знает Вайду. Мы у него спросим, так это или нет – он приедет в Москву представлять свою скептическую, лишенную диалогов, зато насыщенную бурными чувствами картину  под непатриотическим названием «Голландия». Он приезжает на три дня – может быть, заглянет на «Аир» Вайды ( так, кстати, называется рассказ Ярослава Ивашкевича, вольно переработанный великим маэстро). Отстраненная -  до легкого «пацанского» цинизма интонация Глогера наверняка вспомнится тем, кто посмотрит остроумнейший формальный эксперимент, который проделал в фильме «Добровольно-принудительно» уроженец «самого скучного на свете» города Гётеборг Рубен Остлунд. Несколько лет назад он уже имел честь сделать символом этого опостылевшего (и при этом такого родного!) города полусумасшедшего бомжа, донимающего в фильме «Гитара-монголоид» политкорректных скандинавов треньканьем на электрогитаре на главной торговой улице Гётеборга. Теперь он пошел куда дальше, передоверив свой ироничный взгляд статичной камере, которой словно лень следить за поползновениями его суетливых героев. Легкость бытия, пойманная Остлундом – сродни «догматической», равнодушие объектива – почти телевизионное. Всё это – новые способы освоения кинематографом действительности , которая окружает таких разных авторов нынешней программы « 8 ½ фильмов». Именно этим поискам наша программа отдавала дань вот уже на протяжении десяти лет, и слава Богу, есть такие отважные смельчаки, которые нас продолжают нас удивлять своим отчаянным стремлением убеждать, что кино – штучное, а не конвейерное искусство. Тому доказательством  и все остальные фильмы программы - уникальная по пластике киноопера «Человек-вечность», плод усилий завзятого меломана Джулиана Темпла,  сатирическая сага итальянского визионера Паоло Соррентино «Изумительный», грандиозный по разоблачительной силе и визуальной экспрессии тюремный роман «Пророк» Жака Одиара, чуть было не потеснившего с самой высокой ступени нынешнего Каннского пъедестала самого Михаэля Ханеке. И  возникает неожиданное чувство - пока все кому не лень хором предупреждали о надвигающемся кризисе в кино, тут вдруг наступил кризис глобальный, а серьезное кино оказалось вновь востребованным  - почти как во  времена студенческого юношества Анджея Вайды.

Петр Шепотинник